«Унизительная вещь — жизнь…»

Болезнь! ... Да ведь дело прежде всего в том, кто болен, кто безумен...— средний дурак, у которого болезнь лишена духовного и культурного аспекта, или человек масштаба Ницше, Достоевского...
Т. Манн

Чтоб торопиться умирать, 
Достаточны причины, 
Но не хочу объектом стать 
Судебной медицины.

Я все еще люблю рассвет 
Чистейшей акварели,
Люблю луны латунный свет 
И жаворонков трели...

В. Шаламов

Принцип моего века, моего личного существования, всей жизни моей, вывод из моего личного опыта, правило, усвоенное этим опытом, может быть выражено в немногих словах. Сначала нужно возвратить пощечины и только во вторую очередь — подаяния. Помнить зло раньше добра. Помнить все хорошее сто лет, а все плохое — двести. Этим я и отличаюсь от всех русских гуманистов девятнадцатого и двадцатого века.

В. Шаламов

В выпущенном в 1886 году словаре «Русские врачи-писатели», составленном Л. Ф. Змеевым, сотни имен врачей, очень известных и никому неведомых, из-под пера которых вышли книги или статьи. И это только российские врачи и только I и II выпуски издания! В наше время называется более пятисот врачей-писателей (медицинские работы не в счет) (В. Кузнецов-Казанский, 2003). Около пяти сотен имен значится и в числе «литераторов-врачей» (М. Коган-Пономарев, 2007). Как раз в эту категорию попал В. Т. Шаламов, о котором пойдет речь. Но он стоит особняком, поскольку не только был медиком-писателем, но и страдал двумя (так до конца и не определенными!) тяжкими болезнями, которые в конце концов лишили его возможности заниматься творчеством. И еще: он почти двадцать лет провел в сталинских лагерях...

1. «И все это я ненавидел...»

Пожалуй, Россия является единственной страной в истории, где, по крайней мере в XIX веке, значительную часть интеллигенции составляли поповичи, точнее говоря, сыновья представителей церковного причта. Многие из них, допустим, академики М. В. Яновский и И. П. Павлов, получили сначала образование в духовной семинарии, но стали врачами, Н. А. Добролюбов — учителем, Н. Г. Чернышевский — историком. Вообще, среди врачей поповичи составляли тогда львиную долю. Немало было среди них и возмутителей общественного спокойствия, бунтарей и еретиков.

В период 1905—1917 гг. процесс отторжения детей священнослужителей от отцовской стези еще больше усилился. Вот и в семье вологодского священника, протоиерея Тихона Шаламова ни один из сыновей не пошел по его стопам, но самым известным — и по таланту, и по печальным жизненным обстоятельствам — стал младший сын, Варлам Шаламов. Родители его, Тихон Николаевич (1868—1933) и Надежда Александровна, урожденная Воробьева (1870—1934), тяжело болели и не оказались долгожителями. Варлам Шаламов и унаследовал от отца болезнь, которая сделала его жизнь, и без того тяжелую, до предела невыносимой, — глаукому. Он писал об отце, что тот «никак не хотел согласиться на операцию при своей глаукоме, болезни мучительной, сводящей больного с ума. Достаточно было перерезать нерв, и боли исчезли бы. Время операции, когда можно было рассчитывать на успех, он прозевал, и, хотя объехал буквально всех главных специалистов Москвы — Страхова, Головкина, вылечить его было нельзя. У меня хранится письмо Страхова ко мне — я просил его написать по поводу отцовской болезни. Почему отец не согласился на операцию — не знаю. Исход, наверное, был неясен, и решил, превозмогая боли, прожить в полуслепоте. Очки отец носил с юности. Но это решение ждать совпало со смертью сына Сергея, и процесс слепоты полетел под откос. Отец ослеп в 1920 году, а умер в 1934. Четырнадцать лет слепоты. Надежда была, наверное, наивная — что вот-вот найдут какое-нибудь средство против глаукомы. Средство такое не найдено и сейчас». Поразительно, Шаламов называет имена двух виднейших тогдашних российских офтальмологов: Сергея Селивановича Головина (1866—1931) (у Шаламова неправильно — «Головкин») и Владимира Петровича Страхова (1868—1946). С. С. Головин был профессором кафедры офтальмологии Московского университета и главным врачом Московской глазной больницы, считался главным отечественным специалистом по глаукоме. После революции был арестован по делу «Ордена русских фашистов», по которому был расстрелян приятель Есенина фельдшер А. А. Ганин. С. С. Головин тогда уцелел, но вскоре умер от грудной жабы. Это был один из ведущих отечественных офтальмологов начала XX века. С. С. Головин разработал операцию, от которой опрометчиво отказался отец Шаламова, — оптикоцилиарную неврэктомию с сохранением глазного яблока, устранявшую боль при терминальной болезненной глаукоме. В. П. Страхов был профессором Московской клинической глазной больницы, первым директором глазной клиники Моники, директором глазной клиники Института стоматологии, одним из лечащих врачей слепшего М. А. Булгакова.