Сайт доктора Богданова

1959 г. Натуральная оспа

…Прошло двадцать лет. Давняя трагедия 1939 года уже позабылась, да широко о ней никто и не оповещал. Прошел XX съезд, разоблачили Сталина, отсидел по «делу врачей» и вышел Я.Л.Раппопорт, умер всех орденов кавалер И.Г.Лукомский, возглавил Советский Красный Крест Г.А.Митерев, а другие участники этой истории (те, что остались живы) трудились на благо социалистической родины и помалкивали, от греха, как вдруг эпидемиологическое спокойствие столицы вновь всколыхнулось. Да еще как!

Предыстория такова: жил в Москве художник, заслуженный деятель искусств, дважды лауреат Сталинской премии, Алексей Алексеевич Кокорекин (1906-1959).   И угадал его черт, как говорил Пушкин, согласиться на туристическую поездку в Индию. А до этого он собирался ехать в Африку, но тогда не так, как сейчас: собрался и поехал (полетел). Нет уж, раз регион эпидемически неблагополучный, будьте любезны привиться. И в феврале 1959 года Кокорекина привили, но прививка не удалась, а отметка в прививочной карте осталась. Поэтому перед отлетом в Дели его не привили…В погоне за экзотикой он в Индии не только приобрел немало сувениров, но и ухитрился побывать на кремации умершего неизвестно от чего брамина, и приобрел оставшийся после того ковер. После этого, полный впечатлений и подарков, благополучно вернулся домой.   Свою долю подарков получила и жена, и другие домочадцы. Часть вещей попала  в комиссионный магазин!  Поразительно, что все это позже «раскрутили» сотрудники КГБ СССР! Итак, Кокорекин после двухнедельного пребывания в Индии 22 декабря 1959 года возвращается в Москву. Самолет делал посадку в Ташкенте. Как уже говорилось, перед поездкой в Индию Кокорекин от оспы не прививался, так как инструкция Министерства здравоохранения СССР от 1956 г. не требовала этого для недавно привитых. 23 декабря, уже будучи в Москве,  художник почувствовал недомогание и 24-го обратился в поликлинику, где был поставлен диагноз: «грипп», с указанием, что зев чистый. 25-го последовал диагноз: «риккетсиоз» и были назначены антибиотики. К вечеру состояние резко ухудшилось. 26-го появилась сыпь на животе и груди, что вызвало подозрение на сыпной тиф. Продолжали лечение антибиотиками. 27-го температура 37,8°, обнаружены кровоизлияния в склере и в носоглотке, а также кровь в мокроте. Лицо красное, артериальное давление 100/80 мм рт. ст. В тот же день инфекционист, приглашенный для консультации, направил больного в Боткинскую больницу с диагнозом «токсический грипп и капилляротоксикоз (медикаментозная сыпь лекарственного происхождения)». 28-го в инфекционном отделении больницы имени Боткина врачи снова отметили кровоизлияние в склере, отечность конъюнктив и множественные экстравазаты кожи. Состояние продолжало ухудшаться. Артериальное давление 100/40. Обращают на себя внимание кровоточивость и резко выраженный агранулоцитоз. В ночь на 30 декабря больной умер. Работавший в больнице им.Боткина Ю.В.Шапиро вспоминал: «Старшего дежурного хирурга Алексея Акимовича Васильева,в бригаде которого я дежурил в эти сутки, вызвали на консультацию в инфекционное отделение к Кокорекину, на предмет наложения ему трахеостомы в связи с нарушениями дыхания . Васильев, осмотрев больного ,решил, что трахеостому накладывать не нужно и ушёл в неотложку. К утру больной затяжелел и умер».  Перед этим к нему вызвали терапевта, доктора Соловья, который, как и Россельс у Берлина, выстукивал и выслушивал, но ничего не понял и также как Россельс попал потом в карантин на Соколиной горе! Все повторяется! При внешнем осмотре трупа Кокорекина патологоанатомы  (Н.А.Краевский) заподозрили геморрагическую форму чумы. Ввиду этого при вскрытии был соблюден соответствующий режим. Подозрение усилилось после бактериоскопического обнаружения в мазках из органов и крови биполярной палочки. Кремация прошла с соблюдением предосторожностей, предусмотренных при особо опасных инфекциях. Исследование трупного материала, взятого при вскрытии, производилось в Московской центральной противочумной наблюдательной станции, и предположительный диагноз «чума» 31 декабря был отвергнут. В тот же день были отменены все ограничительные меры в отношении лиц, имевших контакт с Кокорекиным, его вещами, а также с трупом. Исследования прекратились…А теперь слово очевидцу событий.

В терапевтическом отделении Боткинской больницы во время произошедших после смерти Кокорекина событий дежурил тогда клинический ординатор, а теперь профессор Норберт Александрович Магазанник. Вечером медсестра доложила, что у одного из больных внезапно поднялась температура до 40 ⁰ С. Суставы и легкие без особенностей, катаральных явлений нет,- констатировал молодой ординатор, но у больного митральный порок, да еще и диастолический шум на аорте и в точке Боткина. Селезенка  не увеличена, узлов Ослера нет, сыпи тоже, но Магазанник был уверен, что это подострый септический эндокардит! Он бестрепетно назначил в/м и в/в пенициллин в максимальной дозе, и температура нормализовалась, но появилась сыпь, которую расценили как аллергическую реакцию на пенициллин. Больного осмотрел доцент 2-0й кафедры терапии ЦОЛИУВ, клинической базой которой было это отделение, Александр Павлинович Никольский. Он-то и решил, что это аллергия. Больной лежал оглушенный, весь покрытый громадным количеством гнойничков, которые сочились, пропитывая экссудатом белье. Палата была крошечной, но в ней стояло шесть коек и все были заняты! Никаких перчаток, конечно, никто не применял!

Тем временем, в другом корпусе Боткинской больницы  заболел 65-летний доцент кафедры оториноларингологии Т.. У него появилась «ветряночная» сыпь и все удивлялись, ведь после тридцати ветрянкой не болеют! И вдруг кому-то пришла в голову мысль, а уж не натуральная ли это оспа? И вот тут-то вдруг вспомнили и про умершего Кокорекина. Ведь диагноз чумы отвергли, а говорили о каком-то неясном «васкулите» и приглашали к нему разных специалистов. Его смотрел и один из терапевтов, который сам не заболел, но перенес инфекцию тому больному, которого консультировал Н.А.Магазанник! К этому случаю заболевания снова было приковано внимание органов здравоохранения, когда 13 января 1960 г. стало известно о заболевании 3-х человек, имевших контакт  с Кокорекиным : упомянутого  врача-отоларинголога Т., , санитарки больницы, а также художницы Н. Последняя посетила Кокорекина на дому после его возвращения из Индии. Уж не ее-то молва назвала подругой несчастного художника?

15 января 1960 г.  инфекционисты назначенной Минздравом СССР комиссии осматривают всех этих больных, а также еще одну - кастеляншу больницы. Комиссия констатировала, что у врача Т. тяжелая форма натуральной оспы, а у остальных трех - вариолоид с единичными высыпаниями (Н.А.Магазанник пишет, что кроме больного Т. трое других умерли). Последние были своевременно привиты против оспы, а Т. примерно за 50 лет до заболевания был ревакцинирован в школе. С эпидемиологической стороны важно отметить, что впервые  он почувствовал недомогание 5- 6 января, его состояние ухудшалось, но он продолжал работать до 9-го и по роду своей деятельности имел контакты с большим числом больных. Из них заболело оспой 5 человек. Немедленно после установления диагноза органы здравоохранения развернули энергичные меры для выявления всех лиц, имевших контакт как с больным  Кокорекиным, так и с Т., и обнаружения среди них больных, подозрительных на натуральную оспу.  

К 15 января 1960 г. в Москве было уже 19 больных натуральной оспой и все они имели контакт с Кокорекиным. Какой он, однако, был общительный! Из них в первой декаде января заболело 15 человек (2 внутрибольничных заражения и 13 инфицированных на дому). При обращении этих больных в городские поликлиники им ставили диагнозы гриппа, катара верхних дыхательных путей, эритемы. Диагноз указанных 19 больных был уточнен благодаря выяснившейся эпидемиологической картине в городе и, в частности, в каждом из очагов, включая больницу имени Боткина.  Таким образом, очень скоро было установлено наличие большого обсеменения вирусом оспы многих участков города и указанной больницы. Для предупреждения рассеивания инфекции было решено в короткие сроки провести широкое обследование по выявлению контактов и принятию мер по их изоляции.

При обнаружении больного оспой или подозрительного на это заболевание проводилась кольцевая обработка очага (карантинные мероприятия, дезинфекция, массовая иммунизация и дальнейшее медицинское наблюдение за очагом). Что же касается больницы, то она рассматривалась как самостоятельный и наиболее серьезный очаг. Для его ликвидации Мосгорздрав отделом был создан специальный карантинный штаб. В его состав вошли врачи-эпидемиологи ГорСЭС и Института эпидемиологии и микробиологии имени Н. Ф. Гамалеи АМН СССР. Штаб организовал медицинское наблюдение за сотрудниками больницы и больными, находившимися на излечении, занимался выявлением лихорадящих больных, для чего проводилось ежедневное двукратное измерение температуры. Весь персонал в корпусах, где были случаи заболевания, был переведен на казарменное положение. Выявленные лихорадящие больные подвергались карантинизации. В случае невыхода кого-нибудь на работу врач направлялся на дом для выяснения причины и принятия соответствующих мер.

В больнице подверглось карантинизации 8 корпусов из имеющихся 28 и ряд таких подсобных служб, как прачечная, пищевой блок, дистанция и т. д. Одновременно было взято на учет 2092 больных, 2600 человек обслуживающего персонала, а также 600 реконвалесцентов, выписавшихся из больницы в период от момента поступления сюда больного Кокорекина до момента установления диагноза оспы. При обследовании отдельных участков в городе было выявлено 9342 контактных. Из них 1210 первичных были карантинизированы в специальном стационаре в Москве и 286 - в стационарах Московской области. Необходимо отметить, что сроки госпитализации последних 5 больных, заболевших в период 26 января - 3 февраля, считались уже со дня их карантинизации, т. е. фактической изоляции. С целью выявления лиц, требующих строгой изоляции, за вторичными контактными проводились медицинское наблюдение и двукратная ежедневная термометрия в течение 14 дней. Вторичных контактных оказалось на дому 3586 и в учреждениях 1220 человек. В результате проведенных энергичных мероприятий вспышка имела локальный характер - она не вышла за пределы Москвы. Оспопрививание было начато немедленно после установления диагноза оспы у Кокорекина 16 января были привиты наиболее угрожаемые контингенты - медицинские работники и лица, выявленные в очагах инфекции.

До 25-го января было привито 5 559 670 человек. Одновременно с этим в Московской области было охвачено прививками свыше 4000000 человек. Следует отметить, что до того момента  не  были известны такие темпы при проведении массовых прививок! Для выполнения этой грандиозной задачи был создан 3391 прививочный пункт, где централизованно обслуживали всех желающих, а для работы в домоуправлениях и учреждениях было организовано 8522 прививочные бригады, каждая из которых состояла из одного врача и 2 вакцинаторов. Всего было привлечено к этому делу 26 963 медицинских работника. Несмотря на проведенный инструктаж, был установлен ряд технических нарушений при выполнении прививок. Поскольку они проводились по строгим эпидемиологическим показаниям, не учитывались, согласно действовавшей инструкции, противопоказания к прививкам. При проверке нередко регистрировались резкая гиперемия и инфильтраты на месте прививки. Примерно в 1% случаев имело место повышение температуры у привитых до 38- 40°. В 93 случаях определены серьезные осложнения, в том числе поствакцинальный энцефалит, экзема и др., которые в обычных условиях встречаются в СССР исключительно редко. Но это власти считали малозначащими деталями!

Итоги ликвидации вспышки:

1. К началу выполнения мероприятий в разных участках города уже имелось 20 случаев заболевания натуральной оспой, включая и больного Кокорекина. Во время двух последующих волн было зарегистрировано еще 26 больных, из которых 5 выявлены на дому, 19 выявлены среди карантинизированных и 2 - среди пациентов больницы. Во время третьей волны было всего 3 случая заболевания, зарегистрированных в последние дни вспышки.

2. С момента заноса инфекции (22 декабря 1959 г.) до последнего случая заболевания (3 февраля 1960 г.) вспышка продолжалась 44 дня. В очагах больные в количестве 25 человек (кроме Кокорекина) были обнаружены в течение 23 дней (с 3 по 25 января 1960 г.). Остальные 20 больных были изолированы в инкубационном периоде (из них в карантине было 16 случаев, внутри больницы 4).

3. Очень серьезным показателем эффективности мероприятий является то, что с момента, когда приступили к их проведению (16 января) эпидемия была ликвидирована в течение 19 дней (3 февраля 1960 г.).

История, к счастью, закончилась с минимальными человеческими потерями, но с колоссальными усилиями многочисленных медицинских работников и привлечением огромных бюджетных средств. Но кто их у нас считал  Хорошо, что так все обошлось «малой» кровью!

Н.Ларинский, 2012 г.