Сайт доктора Богданова

Уважаемые коллеги!

Часть первая.

Дословный перевод слова казус (casus) с латыни означает случай, но значение этого слова в словарях трактуется по-разному: по Ефремовой – странный, по Ожёгову – запутанный, в Энциклопедическом словаре – необычный, по Ушакову – сложный, по Далю – необычайный и т.д. Синонимами его являются слова инцидент, история, оказия, пассаж, происшествие, приключение, курьёз, факт. Кроме того, слово казус в юриспруденции, медицине, науке и технике, а также других областях человеческих знаний нередко имеет диаметрально противоположное значение. У многих русских и советских писателей, например, у М.Е. Салтыкова-Щедрина («Сатира в прозе»), И.С. Тургенева («Призрачная фантазия»), Ф.М. Достоевского («Преступление и наказание»), П.А. Вяземского, Н.А. Островского, М. Зощенко и др. – это слово символизирует идею или всего произведения, либо отдельного эпизода, или сущность главного героя повествования. Изредка слову казус за «определённые заслуги» или исторические события «присуждается» имя собственное – «Казус Белли», «Казус Федериса», «Казус Вагнера» (Ф. Ницше), «Казус Кукоцкого» (Л. Улицкая).

Медицина нередко изобилует различными казусами и курьёзами. Здесь можно наблюдать клинические случаи в виде различных осложнений, которые невозможно предвидеть или предотвратить; редчайшие заболевания; внезапную смерть на фоне полного здоровья или неожиданное выздоровление при тяжёлой патологии; а также то, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла или доказательной медицины. За 34 года работы врачом я трижды сталкивался с такими фактами, на которые и до настоящего времени не могу найти адекватного и объективного объяснения.

Эпизод I. Летом 1979 года, после окончания четвёртого курса и прохождения врачебной практики, я работал врачом линейного студенческого строительного отряда в одном из районов нашей республики. Однажды вечером, по окончании рабочего дня, меня пригласили в соседнюю деревню для оказания медицинской помощи бабушке, страдающей высоким давлением. В течение нескольких часов я сделал ей двадцать миллилитров дибазола и 10 миллилитров папаверина внутримышечно. Кроме того, каждый час она принимала по две таблетки адельфана per оs. Кроме этих лекарственных препаратов больше у меня ничего в стройотрядовской аптечке не было. Несмотря на проводимую терапию, показатели систолического (двести восемьдесят) и диастолического (сто шестьдесят) артериального давления не снизились даже на единицу. Лично для меня, подрабатывающим медбратом все учебные годы в одной из больниц столицы нашей республики, это было непонятным и необъяснимым фактом. В процессе лечения в дом, где находилась пациентка, заходили знакомые, родственники, соседи и пр. Моё внимание привлекла молодая девушка, ученица десятого класса местной школы, которая подошла к бабушке, провела своей рукой от её головы до ступней и сказала, что мои лекарства ей не помогут. Мне стало смешно от таких шаманских методов диагностики, но я обратил внимание, что никто из местных аборигенов даже не улыбнулся. И тут одна из жительниц деревни мне объяснила, что Таня (так звали девушку) видит людей «насквозь» и может сказать, кто и чем болеет и что она ещё ни разу не ошиблась. Я сказал, что такого не может быть хотя бы потому, что такого не может быть в принципе. В ответ девушка сняла с полки книгу, и по продиктованным мною наугад цифрам, прочитала несколько страниц закрытого тома. Потом я открывал книгу и уже сам читал те же страницы, где читаемой не было пропущено ни одного слова. Я был в шоке и не мог понять, как такое возможно вообще. Мало того. Девушка сказала, что у бабушки какая-то округляя тень, располагающаяся непосредственно над левой почкой и ей необходимо ехать в центральную районную больницу. Давление у больной мне всё-таки удалось незначительно снизить кровопусканием, и на следующий день она отправилась в райцентр.

…В том же году Таня поступила в медицинский институт и с отличием его окончила спустя шесть лет. Проблемы начались с первых же дней работы врачом. Она постоянно пыталась объяснить коллегам по работе, что они лечат своих больных «не от тех болезней»; часто спорила с врачами других отделений, где работала консультантом; «поправляла» профессоров, доцентов и заведующих отделениями на обходах и т.д. В конце концов, ей пришлось сменить один стационар на другой, потом на третий, потом на следующий… А далее её следы затерялись в неизвестном направлении. До сих пор в медицинской среде нашего города ходят легенды о её феноменальных диагностических способностях и талантах, случаи которых можно перечислять десятками, но… это уже совсем другие истории.

Только единожды, за всю свою жизнь, я ещё раз «встретил» такого человека как Таня, но только уже в романе Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого».

Эпизод II. В девяностых годах прошлого века я подрабатывал в частном наркологическом центре. Ситуация. Студентка второго курса самого престижного столичного вуза проходит лечение на дому по поводу героиновой зависимости. Живёт вместе с родителями в трёхэтажном коттедже на берегу Волги, недалеко от города. Исходная доза наркотика – около одного грамма в день. Идут восьмые сутки от начала лечения, в процессе которого ежедневно ставились две внутривенные системы (утром и вечером), выполнялось по десять-двенадцать внутримышечных инъекций и перорально принималось по восемь-десять таблетированных и капсулированных лекарственных препаратов – в общей сложности до тридцати наименований различных медикаментов. Позади ломки; угрозы покончить с собой и навсегда уйти из дома; желание срочно повидать «близких» подруг; разоблачение личного телохранителя, поставлявшего наркоту.

Я и родители находимся в спальне девушки, которая спит под воздействием лекарств в своей кровати. В комнате полумрак. Тихо разговариваем на темы прогноза, дальнейшей реабилитации, продолжения обучения в институте и профилактики рецидива. Вдруг, в помещении гаснет единственная лампочка абажура, но в комнате всё видно, поскольку за окном полнолуние. По неведомой причине наши взгляды синхронно устремлены на бледное, как полотно, лицо пациентки, по которому словно проходит какая-то рябь. Неожиданно открываются её красные, горящие злобой и ненавистью глаза, тело садится в постели, сморщенное старушечье лицо с длинным змеевидным языком изливает в наш адрес