Сайт доктора Богданова

«Нет прошлого, настоящего и будущего.

Есть прошлое настоящего, настоящее настоящего

И будущее настоящего».

Аврелий Августин

Как разительно отличаются далёкие семидесятые годы прошлого столетия от наших дней, понимаешь только, прожив более полувека. Батоны белого хлеба по двадцать две копейки, брюки-клеш, , праздничные демонстрации, чёрно-белые телевизоры… Вокально-инструментальные ансамбли «Песняры», «Самоцветы» и «Весёлые ребята». Фильм «О, счастливчик» с прекрасной музыкой Алана Прайса. Песни А. Пахмутовой, А. Градского, душевные мелодии М. Таривердиева. Кухонные интеллектуальные посиделки с обсуждением самиздатовских романов М. Булгакова, А. Солженицына, стихов М. Цветаевой и А. Ахматовой.

Законы джунглей ещё не были людскими. Никакого Интернета, где какая-нибудь недалёкая, завистливая, несчастная по жизни и несостоявшаяся как личность, шавка может тебя облаять. Калькулятор «Casio», размером с пачку сигарет, привезённый из Прибалтики и продемонстрированный директором всем классам в физико-математической школе, где я учился. Фурор на лечебно-профилактическом факультете нашего института, произведённый одноразовой капельницей из Польши, где я провёл долгие четыре недели в одной из больниц города Голенёва. Когда родное государство про меня забыло, все сотрудники клиники, включая больных поляков, собрали мне деньги на обратную дорогу. Военные лагеря, когда мы в последний вечер слегка «помяли» издевающееся над нами пьяное офицерьё, а меня, как секретаря роты, закрыли на гауптвахте Казанского Кремля за отказ в «сотрудничестве» с командованием. Врачебная практика после окончания четвёртого курса, первые самостоятельные несложные операции, первые принятые роды, первые терапевтические больные…

Терапию мне посчастливилось проходить в знаменитой «Старой клинике», построенной в 1814 году и являющейся уже тогда клинической базой медицинского факультета Казанского императорского университета. В ней работали выдающиеся профессора-терапевты и профессора-хирурги того времени – Ф.Х. Эрдман, К.Ф. Фукс, Р.И. Фогель и многие другие. Сама атмосфера и дух, царившие в «Старой клинике» внушали нам, студентам-старшекурсникам, трепет и почтение к истории Альма Матер, а также почёт и уважение к нашим наставникам и учителям.

На базе «Старой клиники» располагалась кафедра госпитальной терапии Казанского медицинского института и терапевтическое отделение Республиканской клинической больницы. Мы принимали активное участие в профессорских обходах, клинических конференциях и ординаторских разборах. Каждый из нас курировал по десять-двенадцать терапевтических больных с самыми различными заболеваниями, а один раз в неделю нам полагалось ночное дежурство по отделению.

…Из близлежащего к городу района республики поступил молодой больной с гнойно-некротической ангиной. В то жаркое лето он «перекупался» в Волге и до вечера пил ледяную родниковую воду из источников, в изобилии имевшихся на правом берегу великой русской реки. На следующий день, с фолликулярной ангиной, он был госпитализирован в ЦРБ, однако через трое суток имела место уже лакунарная ангина, осложнившаяся острым пиелонефритом и почечной недостаточностью. Несмотря на проводимое лечение, состояние больного прогрессивно ухудшалось и он был переведён в терапевтическое отделение РКБ, а именно, в «Старую клинику».

Состояние при поступлении тяжёлое. Правильного телосложения, гиперстенической конституции. Шея толстая, «бычья», за счёт увеличенных лимфоузлов. Сознание спутанное, заторможен. Кожа и слизистые землистой окраски. Изо рта запах гнили. Язык сухой, обложен коричневым налётом с «корочками». Миндалины и нёбные дужки не дифференцируются, вместо них, по задней стенке глотки и на твёрдом нёбе – множественные гнойно-некротические язвы с «рваными» краями и эрозированными участками, местами прикрытые желтоватыми плёнками. Тоны сердца глухие, ритмичные. Артериальное давление – восемьдесят на сорок миллиметров ртутного столба, пульс – шестьдесят в минуту, ритмичный, слабого наполнения. В лёгких дыхание жёсткое, множественные мелкопузырчатые хрипы по всем полям. Живот мягкий, безболезненный. Стула нет пять суток, мочи – трое.

Консилиум из кафедральных и сотрудников больницы. Консультация нефролога, оториноларинголога, хирурга. Назначено лечение и даны рекомендации по ведению. Несмотря на проводимую терапию, через двенадцать часов от момента поступления в стационар, наступила смерть. Всё это время я, со своим коллегой, ныне заведующим отделением одной из городских больниц, не отходили от больного ни на шаг. Я тогда наивно полагал, что мы сможем помочь и «вырвать» пациента из лап смерти. А как иначе? Его же осмотрели все – и профессор, и доценты, и завотделением, и другие опытные врачи. Надо только выполнить все назначения и рекомендации, поставить систему, сделать уколы, и больной пойдёт на поправку. Однако, шли часы, а шансов становилось всё меньше и меньше. Артериальное давление постепенно снижалось, а частота и глубина дыхательных движений уменьшались. Вот, под моими пальцами, лежащими на запястье пациента, «проскочила» предпоследняя пульсовая волна, потом – последняя…

Впервые в жизни человек умер у меня на глазах, у меня «на руках»… Я был просто в шоке. Молодой, здоровенный деревенский парень скончался в одной из лучших городских больниц города от какой-то ангины, которой я лично болел по нескольку раз каждую зиму и весну. А почему же лекарства не помогли? Неужели что-то упустили, недосмотрели, не включили в инфузионную терапию?

Конечно, сейчас, наивность и примитивность моих тогдашних рассуждений можно понять. Что вы ещё хотели услышать от студента четвёртого курса – желторотого неоперившегося птенца, ещё даже не вывалившегося из гнезда? Как нельзя было не поверить в тогдашнюю идеологию, утверждающую, что советское здравоохранение – бесплатное и самое лучшее в мире, а советские люди – самые здоровые?

…Труп, как в то время было заведено, два часа пролежал в палате, а потом встал вопрос о его транспортировке в морг. Несмотря на глубокую ночь, все больные из этой комнаты находились в коридоре, и помогать нам наотрез отказались. Делать нечего. Вместе с коллегой, мы с трудом опустили тело на носилки и, пошатываясь, периодически делая передышки, двинулись в нужном направлении.

Морг «Старой клиники» находился во дворе, метрах в ста от основного корпуса. Это было небольшое, красивое, одноэтажное здание с куполом и оригинальными полувыступающими ротондой и колоннами, построенное в девятнадцатом веке в стиле русского классицизма.

Была чудная, тёплая, июльская ночь (ну надо же, как у Гоголя!). Луна нежным, фиолетово-синим светом заливала все окрестности, формируя длинные, причудливые тени из растущих вокруг морга декоративного кустарника и деревьев. Стояла оглушающая тишина, и только неподалёку, в городском саду, выли собаки, как бы предупреждая, как бы предостерегая нас от какой-то нависшей над нами опасности…

Мы долго возились с амбарным замком, висящим на входной